Во время экспедиции в Антарктику тяжело заболел российский хирург Леонид Рогозов. Ему нужна была операция — и, как единственный врач в команде, он понял, что придется делать ее самому.
С наступлением полярной зимы 27-летний Леонид Рогозов почувствовал усталость, слабость и тошноту. Позже появилась сильная боль в правой половине живота. «Как опытный хирург, он без труда диагностировал острый аппендицит», — говорит его сын Владислав.
Рогозов был частью шестой советской антарктической экспедиции — команда из 12 человек была отправлена на строительство новой базы в оазисе Ширмахера. К середине февраля 1961 года станция Новолазаревская была сдана в эксплуатацию, и, завершив свою миссию, группа устроилась переждать суровые зимние месяцы.
Но к концу апреля жизнь Рогозова оказалась в опасности и на помощь извне он уже не надеялся. Путь по морю занял бы 36 дней, и корабль вернется только через год. Летать было невозможно из-за снега и метели.
«Он столкнулся с очень сложной ситуацией жизни и смерти», — говорит Владислав. «Он мог ждать помощи или сделать попытку самому себя прооперировать». Это был нелегкий выбор. Рогозов знал, что его аппендикс может лопнуть, и, если это произойдет, это почти наверняка убьет его, и, пока он обдумывал варианты, его симптомы ухудшались. «После того, как он разрежет себе живот, ему надо будет достать свой кишечник», — говорит Владислав. «Он не знал, возможно ли такое вообще сделать».
В те времена все делалось только с одобрения Москве и руководителю базы пришлось получить благословение Москвы на проведение операции. «Если мой отец потерпит неудачу и умрет, это определенно наложит на советскую антарктическую программу каски негативную огласку», — объясняет Владислав.
«Всю ночь я не спал. Чертовски больно! Снежная буря хлещет мою душу, воет, как 100 шакалов», — записал он в своем дневнике. «Явных симптомов скорой перфорации еще нет, но надо мной висит гнетущее предчувствие… Вот оно… Я должен продумать единственный возможный выход — оперировать себя… Это почти невозможно… но я не могу просто сложить руки и сдаться».
Рогозов разработал подробный план проведения операции и поставил перед своими коллегами конкретные роли и задачи. Он назначил двух главных помощников, чтобы те передавали ему инструменты, установили лампу и держали зеркало — он планировал использовать отражение, чтобы видеть, что он делает. Директор станции тоже был в комнате на случай, если кто-то из остальных потеряет сознание.
«Он был настолько систематичен, что даже инструктировал их, что делать, если он потеряет сознание — как вколоть ему адреналин и сделать искусственную вентиляцию легких», — говорит Владислав.
Об общем наркозе не могло быть и речи. Он смог ввести местный анестетик в брюшную стенку, но после того, как он сделал надрез, удаление аппендикса пришлось бы делать без дальнейшего обезболивания, чтобы его голова оставалась как можно более ясной.
«Бедные мои помощники! Я в последнюю минуту оглянулся на них. Они стояли в своих хирургических халатах, сами белее белого», — писал позднее Рогозов. «Мне тоже было страшно. Но когда я взял в руки иглу с новокаином и сделал себе первый укол, я как-то автоматически перешел в рабочий режим и с этого момента больше ничего не замечал».
Рогозов намеревался использовать зеркало при операции, но сразу же стало понятно, что оно только осложняет ситуацию из-за того, что изображение в нем получается перевернутым, поэтому в итоге он работал наощупь, без перчаток. Дойдя до финальной и самой тяжелой части операции, он чуть не потерял сознание. Он начал опасаться, что потерпит неудачу на последнем этапе.
«Кровотечение довольно сильное, но я не тороплюсь… Вскрыв брюшину, я повредил слепую кишку, и ее пришлось зашивать», — написал Рогозов. «Я слабею и слабею, начинает кружиться голова. Каждые четыре-пять минут я отдыхаю по 20-25 секунд. «Наконец-то вот он, проклятый придаток! С ужасом замечаю темное пятно у его основания. Значит, еще день, и он бы лопнул… Сердце сжалось и заметно замедлилось, руки стали как резиновые. думал, что это плохо кончится, и оставалось только удалить аппендикс».
И вот спустя почти два часа он завершил операцию, наложив последние швы. Затем, прежде чем дать себе отдохнуть, он проинструктировал своих помощников, как мыть хирургические инструменты, и только когда комната была чистой и прибранной, Рогозов принял антибиотики и снотворное.
Это было ошеломляющее достижение. «Самое главное, что он почувствовал облегчение, потому что у него появился еще один шанс жить», — говорит Владислав.
Рогозов вернулся к своим обычным обязанностям всего через две недели.
В этой необычной истории был быть еще один поворот. Продолжительный период исключительно плохой погоды и толстого льда привели к тому, что корабль, который должен был забрать их в апреле 1962 года, не смог подойти достаточно близко, и планировалось, что им придется провести в Антарктиде еще один год. Все находились в унынии. Леонид Рогозов в своем дневнике писал: «Все чаще и чаще на меня нахлынули волны тупой домашней тоски и ненависти к этой проклятой Антарктиде. Как странно, что я вообще согласился отправиться в эту экспедицию. Вся экзотика Антарктиды была исчерпана в течение месяца, а взамен я теряю два года жизни. Моя клиника, которую я люблю больше всех мирских удовольствий, кажется так же далеко отсюда, как и Марс». К радости всей команды, в конце концов их эвакуировали по воздуху, хотя и немного позже, чем планировалось. Во время перелета один из самолетов чуть не упал в море.
Рогозов вернулся домой национальным героем. Его невероятная история выживания была мощным инструментом советской пропагандистской машины. Всего за 18 дней до проведения своей операции соотечественник Юрий Гагарин стал первым человеком в космосе, и между двумя мужчинами было проведено сравнение. «Это была сильная параллель, потому что они оба были одного возраста, 27 лет, они оба были выходцами из рабочего класса, и они оба достигли чего-то, чего раньше не было в истории человечества. Они были прототипами идеального национального супергероя» — говорит Владислав.
Рогозов был награжден орденом Трудового Красного Знамени за великие дела и заслуги перед советским государством и обществом. Его храбрость преподносилась всему миру как символ: «Посмотрите на это поколение молодых людей, которое произвела наша система — молодые, красивые, улыбчивые, славные ребята», — говорит Владислав. «Но в то же время из стали и железной решимости».
Однако Рогозов избегал огласки. На следующий день после возвращения домой он вернулся в больницу и возобновил свою карьеру.
С тех пор во многих странах аппендэктомия стала обязательной для всех исследователей, планирующих поездку в Антарктику. Некоторые медики считают, что эту процедуру следует проводить всем будущим астронавтам, покидающим Землю, чтобы основать колонию на Марсе или Луне.
Оглядываясь назад на пример своего отца, Владислав считает: «Если вы оказались в, казалось бы, безвыходной ситуации, когда все шансы против вас. Даже если вы находитесь посреди самой враждебной среды, не сдавайтесь. Верьте в себя и боритесь, боритесь за жизнь».